Альбина Миннебаева - Доктор Чехов глазами пациента
1:31 PM
Доктор Чехов глазами пациента
Антон Чехов: "Я не драматург, я - доктор".
Европа, Америка, Россия... страны-гегемоны, города-герои – во всех этих точках земли непременно найдется постановочная компания, которая пожертвует своей семьей, психикой, деньгами ради того, чтобы познать "чеховское что-то". В поисках этого "что-то" уже больше века режиссеры переживают депрессию, а у актеров состояние близкое к неврозу. Отчасти повезло только Станиславскому и Немировичу-Данченко: господа лично были знакомы с Антоном Павловичем. Хотя и им нужно было постараться, чтобы добиться хоть каких-либо подсказок от больного драматурга. В свободное от туберкулеза время он писал. Получал за свои пьесы "пятак" и давал их на производство в театр. Консультаций и рекомендаций давать не любил: смущался, конфузился. "Послушайте, я же написал, там же все сказано", - обычно режиссерам говорил. Как следствие: провал или едва удачная постановка, и опять туберкулез.
Чехов не драматург и не режиссер, он доктор. Вот и лечил актеров тому, как играя в комедии не покончить с собой, а в трагедии - шутом не стать. Прочитаешь Чехова раз - терзают смутные сомненья, чего больше хочется: жить или застрелиться. Читаешь второй - истерический смех, который переходит в слезы и сопли. Задаешь внутренним своим Я вопрос: что ж Антон Павлович так глумится над тобой, читателем?
Чертов Чехов, на которого всегда найдется больной или еще необследованный. Доктор, который знает диагноз своего пациента более чем за сто лет до того как тот родится. Хирург, который режет скальпелем человеческую душу. Главный врач-драматург, который каждого на учет поставит, сделает героем комедии или трагедии.
Страшно от того, что сюжет и фабула неизменны. Чайки все также влюбляются в мужчин, чьё имя напечатано в журналах. И дядя Ваня все также сначала ноет, даже петушится, хватается за ружье, потом просит лекарство от всех недугов и заканчивает одой о полезности труда и дела. И всех этих жертв, пациентов-убийц и самоубийц в пьесе свой терапевт обслуживает. Смешно и жутко: доктор Чехова, тот же Астров, верит, что найдет средство, как быть счастливым и надеется на покой в гробу, где нас посетят видения, быть может, даже приятные (Дядя Ваня ). Да не перевелись и Елены Андреевны - молодые жены старых профессоров - которые по-женски, невзначай, случайно устроят всю эту заварушку. Вечное: хочу, не хочу, о! как несчастна я, или "я уезжаю из этого ада, я не могу..." Они невинно хлопают глазами при слове хищница и недоумевают, о ком же это идет речь. Из жалости делают комплименты своим соперницам, которым как бы желают счастья. Но как изящно они умывают руки, ссылаясь на тяжелую женскую долю. На крайний случай у них всегда глубоко под юбкой припрятана коронная фраза: "но я другому отдана и буду век ему верна".
У всех Чеховских героев один диагноз счастьедефицит. Отличаются друг от друга только степенью зараженности. Одни лечатся терапией "надо дело делать", другие принимают водку натощак, третьи стреляют в старых профессоров, четвертые целятся себе в лоб. Герои Чехова мечтают о том дне, когда всё человечество постучит в дверь счастья, но только бы счастье само не постучало в их двери. Они обязательно должны мучаться, и в этом прелесть жизни. Сестры, дяди, сыновья-неудачники, матери-актрисы, их любовники и любовницы любовников - вся эта семейка, которая счастлива в своем несчастье. Комики, которые устроили из своей жизни трагедию, трагики, которым хочется жить. И жестокий доктор Чехов им судья, который "ищет свою правду в самых интимных настроениях, в самых сокровенных закоулках души. Эта правда волнует своей неожиданностью, таинственной связью с забытым прошлым, с необъяснимым предчувствием будущего, особой логикой жизни, в которой нет здравого смысла, которая, точно, глумится и зло шутит над людьми, ставит их в тупик или смешит" (1).
1. Одна из попыток Станиславского разгадать "чеховское что-то". Станиславский К.С. Моя жизнь в искусстве: собрание сочинений. В 9-ти т. Т.1. - М.: Искусство, 1988.
Меню сайта