Утро было серое, утро было катастрофически пасмурное. Я запомнила его, как запоминают всё, что происходит перед тем – тем, что зовётся самым важным в этой жизни. Я запомнила свой одинокий горький кофе, запомнила вкус сигарет с миндалем – бывают такие сигареты? – запомнила своё серое старое платье, своё несчастное лицо. Саша сидел напротив и смотрел на меня угрюмо. - Поди, приведи себя в порядок. - Где я, и где порядок. Ха-ха. - Мы опаздываем. - Не мы, а ты. И вообще, что за чёрт-те что – ты здесь откуда? Ты как сюда материализовался? - Ты мне полчаса назад открыла дверь. Ну, давай уже. Собирайся. - Нет, не пойду. Мне не хочется. Я буду сидеть тут или лучше лежать, я буду деградировать. Я буду приходить в дальнейший упадок. Ха-ха. Я не помню, куда он звал меня в то хмурое утро. Он ушёл полный, как всегда, нелепой мужской обиды. А потом, часами позже, вернулся. В голове моей сейчас чёрно-белая замедленная кинохроника тех событий: Саша пришёл. Саша принёс билет. Я сказала: -Музыка? Чудесно. Мы, сквозь дождь, отправились слушать джаз. И вот именно так я avec Sacha оказалась в первом акте своей лучшей пьесы.
Люди хлопали, хлопали, люди так неистово хлопали, что казалось, будто мы все вот-вот погибнем. Потом я обнаружила себя в туалете, лицом к лицу с зеркалом. Мое лицо плакало – лицо в зеркале плакало в ответ. На меня косились изысканные женщины в пудре – у одной была длинная русая коса и чёлка. Смерть с косой! Она смотрела на меня серыми удивленными глазами – откуда ей было знать, что я-то вправду погибла. Я поняла это легко и сразу, потом приняла это со всей болью и всеми последствиями, потом обречённая и смелая вернулась в сияющий зал. Любовь и смерть всё-таки так похожи.
Я точно знала, что делать. Так всегда знаешь единственно верное решение в критические минуты. Оно происходит из каких-то неизвестных тебе глубин сознания, озвучивается твоим внутренним голосом – и ты соглашаешься. Да и что ещё тебе остается делать, что мне ещё оставалось делать. Я достала из сумки маленького плюшевого зверя – подарок, талисман, носимый всегда и всюду. Прошептала ему на ухо: -Пожалуйста. Прикрепила бумажку. На ней было одно слово и шесть цифр. Ещё из математики - одиннадцать долгих ступеней вниз к сцене, потом один шаг длинною в бесконечность, одна вытянутая без улыбки рука – рука, протянутая за любовью. Я шла обратно, физически, спиной ощущая плюшевого зверя, лежащего на сцене, сжимающего мою страшную записку. Саша всё понял. Саша схватил меня за руку, Саша, Саша, Саша… Я вырвалась. Я ушла. В ту ужасающую, прекрасную минуту уже не было мыслей, раскаяний, страхов, была только Музыка. Музыка внутри, музыка снаружи – справа, слева, куда ни посмотри – везде музыка. И спина немного вздрагивала от взглядов зрителей, от его взгляда. Я вырвалась из сияния.
Должна немного объяснить: Он был не то, чтобы красив, но он играл на контрабасе. И вся музыка была в нём – и он сам был музыка. Он был центр. Просто он был центр всего, и больше не нужно никаких объяснений. Я полюбила его. Полюбила музыку – отдала ему своё несчастное сердце.
Я напишу своё заклинание, единственную правду о том, как всё было. Был его звонок, его волнующийся голос. Тире. Встреча. Тире. Ужин. Тире. Вопрос: - А вы любите джаз? - Очень люблю. Только я ничего в нём не понимаю. Просто музыка, музыка, музыка. Он смеялся. А я… я не целовала его, отчаянно, обреченно - не целовала его. Я смотрела на него, я слышала музыку.
Я ушла из номера, когда он спал. У моей любви не было другого выхода. На потолке танцевали тени, он лежал на спине с закрытыми глазами, он дышал тихо и ровно, а я смотрела на него, и мое несчастное сердце разрывалось на части. Музыка – как медленно я вставала, как долго я одевалась, как мучительно я стояла у заплаканного окна. Как стремительно я убегала по бесконечному коридору, как гулко стучали мои каблуки, как сильно кружилась моя голова. Ах, да - на его тумбочке лежали плюшевый зверь и брошенная записка – я взяла их себе, я взяла себе свою любовь. Музыка, музыка, музыка. Сквозь дождь и слёзы – к последнему акту.
Вокзал. Я стою в дальнем его углу, кутаю себя в платок. Часы демонстрируют – ещё пять минут времени. Вот он – застёгнутый на все пуговицы, без улыбки – он. Идёт по диагонали вокзала. Я стою. За спиной – стена. В спине – музыка. Стена вибрирует от спины, стены вибрируют, вокзал вибрирует. По нему – люди. Процессия, одетая в чёрное, процессия, несущая инструменты музыки. Где-то там и моё тело. Холодные руки в холодных перчатках. А он уже на перроне, музыка уезжает на поезде. За стеклом - я провожаю взглядом. Самая счастливая я самая несчастная.
Не позволила себе узнать – где же во всём этом был он. Музыка, музыка, музыка.
Меню сайта